Тут в одних дебатах по вопросу миграции прозвучал тезис, что деление на своих и чужих (и соответственно борьба с чужаками) представляет собой просто древнюю природную адаптацию, служившую нашим предкам охотникам-собирателям. Возразить на этот тезис в сыром виде кажется просто: природное совсем не значит дурное. Это может быть полезный эволюционный механизм, от которого отказываться не стоит. Но здесь нужно ставить немного другой вопрос: а как связано наше природное с национализмом, нацгосударством, границами, массовой миграцией и всем прочим, чего в природе попросту не существовало? И вот характер этой связи как раз стоит разобрать подробнее.
Возьмем другие природные механизмы. К примеру, человек наделен тягой к еде и тягой к сексу. Есть ли в этом что-то дурное? Разумеется, нет. Но штука вот в чем: наш аппетит формировался в условиях, когда удовлетворить его было трудно. Наш мозг испытывает удовольствие, стоит нам обожраться сладким. Для охотников-собирателей это не является проблемой: вы еще попробуйте найти в саванне или джунглях быстрые углеводы. Если нашли, то придется еще потратить калории, чтобы их добыть. Поэтому охотники-собиратели стройные и поджарые. Нечто похожее с сексом. Живя в малой группе, вы, скорее всего, окажетесь в моногамных отношениях (если вы не вождь воинственного племени, устраивающего рейды за рабынями). Трахать все что движется у вас не получится в силу отсутствия такой возможности. Про адюльтер будут как минимум судачить всей деревней, в крайнем случае выгонят, а то и вообще убьют.
Первобытный человек мог иметь много желаний, но имел мало возможностей их реализовать. Но тут на сцену выходит цивилизация! Прилавки магазинов ломятся от дешевых быстрых углеводов. Что будет теперь, если просто поддаваться природному порыву? Центнер лишнего веса и трагичная ранняя смерть. Аналогично с сексом. Большие группы людей позволяют хоть каждый день трахаться без обязательств (женщинам бесплатно, мужчинам скорее за доплату). Цивилизация также преподнесла нам субституты: от тысяч порноактрис доступных по одному клику наш мозг оказывается в еще большем восторге, чем от изобилия еды. Можно поддаться порыву, довести себя до полного одурения и зависимости. Современный мир чреват и другими формами аддиктивного контента. Тиктоки и рилсы, кликбейтные заголовки, ежедневные сводки конца света в ленте новостей – все это призвано держать нас у экрана, тоже бестыдно эксплуатируя какие-либо естественные потребности.
Таким образом, естественные порывы, сформированные эволюцией, в условиях цивилизации могут оказываться деструктивными. Однако движимы мы не только аффектами. Мы рациональные животные, способные к регулированию поведения. Делаем мы это не столько индивидуально, а скорее коллективно, вырабатывая культурные нормы помогающие справиться с соблазнами. В ответ на чипсы на прилавках появляются фитнес и диеты. Но в качестве противовеса аддиктивному контенту появляются психотерапия и "поп-стоицизм". Вплоть до инфоцыганских гуру, убучающих дисциплине в имя успешного успеха. Но независимо от уровня, все это учит одному – сознательному самоограничению. И как за счет этого перейти от примитивных удовольствий к более качественным. Вместо обжорства здоровое тело. Вместо порнозависимости счастливые отношения. Вместо прожигания времени полезный труд. В общем, иерархия радостей, о которой писали все от Платона до Милля.
Но в "естественной среде" у человека не было необходимости вырабатывать такие способы защиты. Сегодня бывают случаи типа "принесли охотникам-собирателям интернет – жизнь племени пошла под откос". Действительно, это примерно как принести заразу, но не снабдить лекарствами. Впрочем, попробуйте объяснить "дикарю" концепцию диеты или то, что нужно ходить в специальное место три раза в неделю, чтобы там подвигаться. Поначалу он наверняка примет вас за сумасшедшего...
Программа "свой-чужой", встроенная в наш мозг эволюцией, настолько же естественна как стремление к еде и сексу. Но настолько же деструктивна в условиях цивилизации. У охотников-собирателей, разумеется, нет никаких этнических и тем более национальных идентичностей. Племена яномами едва ли отличаются друг от друга для стороннего наблюдателя. Но при этом ведут жестокие межплеменные войны. Наша способность делить мир на своих и чужих формировалась для жизни в малых группах. Численность и раздробленность здесь ограничивает деструктивный потенциал. Примерно как наша любовь к сладкому ограничивалась малой доступностью фруктов. Но тут появляется цивилизация, которая научилась поддерживать и объединять огромные массы людей. Вместо древней малой группы, цивилизация предлагает нам все эти громадные "воображаемые сообщества", состоящие из миллионов людей. "Наша культура", "наша идентичность". Ну и, конечно, "наша великая нация".
Тут уже можно догадаться к чему я веду: все эти большие идентичности для нашего мозга примерно фастфуд или порно. Это такой источник легкого, доступного дофамина. Фастфуд и порно берут своей дешевизной – вам не нужно карабкаться на дерево, чтобы добыть еду. Вам не нужно строить отношения с живым человеком, чтобы получить удовлетворение. С националистической риторикой примерно так же. Вы не сделали ровным счетом ничего, тем не менее можете кончить в ладошку от чувства принадлежности к великой нации Толстоевского (которого вы тоже не читали). Сюда же – борьба с какими-нибудь врагами и чужаками, способствующая сплочению рядов и приносящая приятную дозу дофамина в случае "победы". Чтобы заслужить членство в какой-либо другой группе порою нужно потрудиться, а национальную сопричастность раздают бесплатно при рождении.
Поэтому к националистам стоит относиться как к порнозависимым: "наша великая тысячелетняя история", шлеп-шлеп-шлеп, "наши исконные земли", шлеп-шлеп-шлеп, "наши геополитические интересы", шлеп-шлеп-шлеп. Люди произносящие все эти формулы просто заняты самоудовлетворением. И укреплением своей зависимости. Но чем плоха зависимость в данном случае? Зависимость от быстрых углеводов лишает вас возможности иметь функциональное тело. Зависимость от секса или от порно, мешает строить нормальные отношения. И здесь так же. Человек, чей разум полностью захватила большая идентичность, лишается способности жить в каких-либо других, малых сообществах. Идеал нацгосударства, особенно в его тоталитарной фазе, это атомизированнй массовый индивид, лишенный лояльности корпоративным, религиозным, локальным и любым другим сообществам. Такой человек уже не способен объединяться в группы, чтобы отстаивать интересы своей семьи, соседей, коллег и т.д. Интересы национальной абстракции оказываются у него важнее. Он готов терпеть войны за тридевять земель, несущие ему одни убытки или бороться с мигрантами, в ущерб собственным интересам. Лишь бы получать дозу легкого дофамина от чувства сопричастности к абстракции и ее "победам". В этом случае утрачивает то, ради чего в природе появился механизм свой-чужой: способность создавать малые группы и жить в них. Порно подменяет нормальный секс, национализм подменяет нормальную социальную жизнь.
Что тут делать? То же, что и в случае с другими источниками дармового дофамина. Практиковать разумный контроль. Он начинается с осмысления. Если вы испытываете желание смести все чипсы с прилавка, то надо остановиться, выдохнуть и задуматься. Какую пользу приносит мне эта еда? Как я буду чувствовать и выглядеть через полгода употребления? Слыша националистическую риторику, стоит точно так же задуматься. А может ли быть реально такое, что у миллионов людей вот прямо одни и те же интересы? А вот эти ребята правительства они нам точно бро или они преследуют какие-то собственные корпоративные цели? А точно ли все приезжие мне враги или у нас может быть что-то общее? Далее лекарства от заразы могут быть разные. К примеру, простецкое либертарианство формата no step on snek будет чем-то вроде поп-стоицизма (уровень не ахти, но лучшем чем ничего). Можно зарываться в nationalism studies, чтобы обнаружить, что все незыблемое, многовековое и великое придумали вполне конкретные люди пару веков назад. Это примерно как прочитать мелкий текст на упаковке чипсов: там оказывается просто крахмал с солью и канцерогенами.
Важный нюанс: разумный контроль не предполагает обязательного отказа от объекта контроля. Чипсы есть можно. И бургеры можно. И порно. И азартные игры. И много чего еще. С одним условием – если умеете блюсти дозу. Поэтому речь не идет о полном отказе от национальных идентичностей или от национального государства. Просто нужно помнить, что это такая потенциально аддиктивная и вредная штука. Время от времени к ней можно обращаться, но вот чрезмерно увлекаться точно не следует.
Да и кто собственно увлекается? Очевидная мысль: легкий дофамин в первую очередь вредит бедным. Ожирение на фоне фастфуда это болезнь бедных. Бедные залипают на виральные тиктоки и целыми днями смотрят порно. Богатые и успешные скорее будут стройными и подтянутыми, умеющими контролировать свое время, живущими в полных моногамных семьях. Порою они могут потреблять легкий дофамин, но это будут luxury beliefs, "глядите каков я, выпил стакан яда и совсем не сдох!" При этом богатые могут владеть компаниями по производству фастфуда и вирального контента. И нужно понимать,что оно так же как с табачными компаниями: они просто не бро своим клиентам. С национализмом так же. Националистическая истерия, патриотический угар, оголтелая борьба с чужаками – все это наркотик для бедных. Тогда как на стороне производителя здесь могут быть богатые и успешные. Просто сами не особо потребляющие свой продукт (только иногда, на публику). В конце концов стал бы Пабло Эскобар настолько успешным бизнесменом, если бы сам был зависим от своего продукта?
! Орфография и стилистика автора сохранены
