Ну и с появлением теории глубинного народа как-то все само собой образовалось, пазл сложился.
Теперь кто-нибудь (я думаю, что особенно хороши для этой роли будут Проханов или Максим Шевченко) должен мягко указать Владимиру Владимировичу, которого до сих пор, возможно, вполне справедливо подозревали в отсутствии должного интереса к еврейскому вопросу, на картины Марка Шагала.
Полагаю, это будет вполне убедительно:
— Вот полюбуйтесь, Владимир Владимирович, есть у нас еще некий народ не то что вопиюще не глубинный, но и вовсе летающий.
И как тут даже при всем желании возразишь?
Так же с появлением теории глубинного народа обрисовались неведомые доселе перспективы для министерства культуры во главе с деятельным главой ведомства Владимиром Мединским. Поправлять и направлять можно не только здравствующих деятелей искусств, но и корифеев прошлого.
Ведь как хорошо изобразил глубинный народ в своей картине "Бурлаки на Волге" великий Илья Ефимович Репин. Но одного даже он не доглядел зорким глазом художника. Глубинный народ у него почему-то шествует по бережку, что лишает это произведение подлинной сакральности, сосредотачивая внимание зрителя на бытовых подробностях.
Глубинный народ, тянущий баржу по реке, вызвал бы совсем иные чувства у благодарного зрителя. Тут бы по ассоциации вспомнился бы Иисус из Назарета, по морю яко посуху ходящий.
Какой впечатляющий контраст и обилие смыслов: глубинный народ, который, идя по самому дну, тащит за собой к великой цели баржу государственности, и тут же возникающий в воображении в белом венчике из роз над водой Иисус Христос.
Эта штука была бы духовно посильней подвигов панфиловцев и спортсменов на киноэкранах.
И раз уж речь зашла об "этой штуке, которая посильней", то как не вспомнить Алексея Максимовича Горького с его пьесой о глубинном, как теперь выяснилось, народе, счастливо названной автором "На дне".
Казалось бы, вытрясти большее количество духовных скреп из русской культуры, чем это удалось Владимиру Мединскому, просто невозможно.
Но у Владислава Юрьевича явно получилось.
