Четверть века назад один из прорабов перестройки, в суровые годы застоя трудившийся референтом Брежнева, разоткровенничался о том, как он, вместе с другими прогрессистами (сейчас сказали бы "системными либералами"), боролся с тёмными силами реакции и приближал светлый период реформ. При подготовке докладов генсека референт старался вставить в доверенные ему разделы побольше упоминаний про необходимость свободной критики недостатков и исторические решения антисталинских (XX и XXII) съездов партии. Особенную энергию он проявлял, узнав, что его аппаратные оппоненты стараются забить в свои разделы требования монолитного единства и отпора опорочиванию истории и буржуазным идеологическим вылазкам. В ответ на эту публикацию вышла другая, ироничная — вот, дескать, мы и узнали, как управлялся СССР. За скобками осталось то, что после написания проекта доклада приходили люди Суслова и зачищали все тексты заподлицо. Но самое главное — никакого влияния на жизнь общества брежневские доклады не оказывали, и кроме авгуров политпросвета их никто всерьёз не толковал.
Эту стародавнюю историю мне напомнили многомудрые подсчёты политологов о том, какие сигналы и в какую сторону послал Путин своей речью на Совбезе. Раньше я полагал, что в критические для страны дни, когда кардинально меняется вся концепция внешней политики, глава государства должен высказываться немного ясней — так, чтобы рядовой гражданин мог понимать на каком он свете, без того, чтобы разрывать горы аналитических обзоров. И Чёрчилль в период Битвы за Британию 74 года назад, и Рузвельт после Пёрл-Харбора, и Молотов — после пакта с Риббентропом очень ясно давали понять: в каком направлении пойдёт страна. Сложно себе представить, чтобы, например, английская пресса летом 1940 гадала бы к чему призвал премьер: сражаться с Гитлером или, напротив, почётно замириться с ним. Но живущий в мире придворных политтехнологов и сервильных журналистов Путин поступил иначе и произнёс речь-ребус, достойную позиции ЦК КПСС по отношению к Сталину где-то в 1965-66 годах.
Попробую высказать свою гипотезу. Полагаю, что ключом к пониманию "установочной речи" Путина могут быть мои прошлые рассуждения о "многоугольнике сил": в случае нового кризиса режима возможны три варианта общественно-политических коалиций.
- Путин и "романтики" из партии власти вместе с адептами "Русского мира" — против либералов-западников.
- Путин и "реалисты" из партии власти вместе с умеренными западниками — против адептов "Русского мира".
- Русские националисты и либералы — против партии власти.
В марте-апреле мы видели формирование первого альянса. Назовём его "крымским". Однако в этом июле Путин явно пошёл на "смену вех". Резкая критика неназванных "радикалов", обозначение русского этнического национализма в качестве главной внутренней угрозы и отказ от нападок на либералов и "национал-предателей"; рука дружбы, протянутая гражданскому обществу и умеренной либеральной оппозиции — всё это очевидный намёк на готовность к созданию коалиции по второму варианту. Обещание "не закручивать гайки" немедленно проявилось в приговоре по делу Удальцова-Развозжаева. Четыре с половиной года за подготовку революции (организация цепочки акций гражданского неповиновения по всей стране должно классифицироваться именно так) на иностранные деньги — это как приговор* к 5 годам исправработ по обвинению в подготовке покушения на Сталина, вынесенный в 1937 году!
Разумеется, Путин торгуется. Он стремится дать западникам как можно меньше, получив от них как можно больше — не только отказ от жесточайшей критики Кремля за провал "донбасской" авантюры, но и такой же ураганный публицистический огонь по оппозиционным русским националистам, какой либералы вели два десятилетия назад — на пике борьбы с "красно-коричневыми".
Сегодня не так важно — кто из либералов согласится на торг и сколько им удастся получить бонусов, как скоро и в какой пропорции демократы-западники поделятся на готовых к негласному союзу с Путиным (против жупела "русского фашизма") и на готовых создать анонимный альянс с новым национал-большевизмом. Значительно важнее другое — тот "Русский мир", которые отстаивают в Донбассе тяжеловооруженные "ополченцы" (то есть доктрина русской "консервативной революции") отныне объявлен в России главной угрозой внутренней стабильности, сверхопасным "радикализмом". Тем новоиспечённым "интербригадовцам", которым недостанет "мудрости" геройски пасть под пулями "Нацгвардии" (к чему их недавно так призывал Кургинян) или утопить свой посттравматический синдром в водке после возвращения домой уже уготована участь жертв новых репрессий.
И допрос перешедшего в Донбасс "нелегально" (потому, что вброд через речку, а не в кабине ракетной установки или танка мимо таможни?) писателя Сергея Шергунова — только первая ласточка в новой борьбе с "радикализмом". Так Сталин старательно перестрелял вернувшихся из Испании военных — они ведь принесли не только опыт боёв с немцами и итальянцами, но и вирусы идеологической заразы под названием "свободный коммунизм".
Именно Путин открывает второй — полицейский фронт против "Русской весны". Его логику можно понять, если исходить из того, что проект "Новороссия" направлен не против прошедшей украинской, а против грядущей русской революции. Либералов парализовать националистической истерией, а слишком активных русских националистов, которые могли бы стать главным ресурсом протестного движения (что показал взрывной рост поддержки Навального год назад) — перемолоть на фронтах "Русского мира", дозировано поддерживая сопротивление, чтобы не так быстро (и не так много) вернулись домой.
Ещё немного о происходящем. Если расстрел малазийского "Боинга" сравнивать с покушением на эрцгерцога в Сараево век назад, то мы видим "альтернативный вариант" истории, при котором Николай II постепенно сдал Сербию, и вместо антиавстрийской мобилизации объявил вне закона панславизм**. Кстати, это немного схоже с тем, что последовало за расстрелом "Боинга" южнокорейского 31 год назад: похрабрившись сколько можно, но в итоге оказавшись в незавидной роли "извергов человечества", верхушка КПСС уже через три года предпочла пойти на мировую с Западом, объявив своё фундаменталистское крыло "врагами перестройки и гласности", и создав блок с давно уже антикоммунистической творческой интеллигенцией.
Я не согласен с уважаемым Андреем Илларионовым в том, что расстрел "Боинга" — преднамеренная акция Кремля. Слишком прибитым выглядел Путин во время своей ночной пресс-конференции. Таким тоном в октябре 1962 года Суслов объявлял*** по иновещанию на Америку, что СССР согласна на условия президента Кеннеди по выходу из Карибского кризиса.
Скорее я поверю в путч "путинских романтиков" — сторонников эскалации украинского кризиса, решивших загнать Путина в угол, из которого для него будет только один выход — ввод "ограниченного миротворческого контингента" в Донбасс и открытое объявление холодной войны Западу. Если это так, то в России последуют отставки (или иные несчастья) незадачливых путчистов, а в агонизирующей "Новороссии" — всплеск внутренней борьбы среди полевых командиров.
Изящная подстава командиром батальона "Восток" Ходаковским донецкого главкома Стрелкова-Гиркина с его невнятно опровергнутым рассказом "Рейтеру" о блуждающем через границу ЗРК "Бук-М" — только начало битвы за право стать "кризисным менеджером" "Русской весны" и провести её предпродажную подготовку.
* Именно резкое смягчение приговору "шпиону" Дрейфусу 115 лет назад окончательно убедило Францию в его невиновности.
** Это избавило бы императора от расстрела, но обрекло бы на либеральную конституцию.
*** Сохранился апокриф о микрофоне, просунутом в застрявший между этажами лифт в Радиокомитете на Пятницкой. Флоты сближались у берегов Кубы и счёт уже шёл на минуты.
