Новость о том, что Михаилу Борисовичу Ходорковскому может быть предъявлено обвинение по третьему уголовному делу, появилась в информационном пространстве всего за несколько дней до внесения президентом в Госдуму проекта постановления об амнистии. Власть, продолжая свою любимую игру в доброго и злого следователей в одном лице, решила продемонстрировать видимость гуманизма: предполагается, что в рамках предстоящей амнистии выйдут на свободу часть "узников Болотной", Надежда Толоконникова и Мария Алехина из Pussy Riot, а также будут освобождены от уголовного преследования экологи с судна Arctic Sunrise. На Ходорковского гуманизма не хватило.
У части наблюдателей это вызвало удивление, ведь в отличие от перечисленных активистов Ходорковский никогда прямо не выступал против путинского режима. Более того, если раньше значительная часть российской оппозиции желала видеть его своим лидером (хотя сам он никогда не выказывал такого желания), то сегодня оппозиция очарована Навальным, и Ходорковский, даже оказавшись на свободе, навряд ли смог бы всерьез претендовать на лидерство. Так почему же тогда человеку, находящемуся за решеткой уже более десяти лет,
"шьют" новое дело, которое, судя по просачивающимся обрывкам информации, по степени абсурдности грозит затмить первые два?
Для того, чтобы ответить на этот вопрос, необходимо понимать природу путинского режима. Возможно, кто-то из читателей помнит мой текст, посвященный десятилетию со дня ареста Ходорковского. В нем я сравнивал путинских чекистов с бандитами, "крышевавшими" коммерсантов в девяностые: "Подобно бандитам девяностых, сами они не способны к созиданию, но теперь в руках у них оказалась государственная машина принуждения — сила, о которой их предшественникам не приходилось и мечтать. Опираясь на эту силу, они воспроизвели модель взаимоотношений между коммерсантом и "крышей" на более высоком уровне: если в девяностые "крыши" собирали дань с мелких и средних предпринимателей (те, кого принято называть олигархами, были для них слишком крупной добычей), то аппетиты новой "суперкрыши" были больше на несколько порядков".
Стремление Ходорковского к тому, чтобы путем слияния "ЮКОСа" с одной из крупнейших транснациональных компаний выйти на международный уровень, войти в мировую бизнес-элиту, ставило под угрозу интересы "крыши".
Дело Ходорковского — это показательная расправа с целью запугать российский бизнес, отбить у него всякое желание сопротивляться "крыше".
Режим, как ему (отчасти обоснованно) кажется, устранил опасность, которую несли для него массовые протесты зимы 2011-2012 годов, вбив клин между столичным "креативным классом", составлявшим ядро этих протестов, и "простым народом". В основном это было сделано при помощи успешной пропагандистской кампании, главный месседж которой состоял в том, что "власть заботится о народе", в то время как "столичные белоленточники бесятся с жиру", и поэтому народу следует защищать власть, обеспечившую ему "стабильность". Высшей точкой этой пропагандистской кампании стала ария "человека труда" Игоря Холманских во время телемоста с Путиным. Однако дело не ограничилось только лишь пропагандой. Тезис "власть заботится о народе" был подкреплен весомыми бюджетными потоками, направленными на повышение зарплат работников госструктур, увеличение оборонного заказа и другие подобные расходы, иными словами, на подкуп значительных сегментов российского общества.
Тем самым, кстати, Путин в очередной раз опроверг до сих пор еще владеющий умами многих аналитиков миф о том, будто его режим — правый. Режим Путина — я уже неоднократно писал об этом, но есть вещи, которые не мешает повторять почаще, — левый. Его главная функция — это перераспределение материальных благ, а его социальная база — патерналистски настроенная часть населения — люди, не привыкшие рассчитывать на себя, а ожидающие заботы со стороны государства. Для них естественным является состояние зависимости от этого самого государства. Я уж не говорю о том, что священной обязанностью любого уважающего себя правого режима является защита частной собственности, в то время как в государстве, где
правящая верхушка исполняет функции бандитской "крыши", ни о каких гарантиях частной собственности речи не может быть в принципе.
Характерно, что эта модель взаимоотношений Путина с "подведомственным населением" в значительной степени воспроизводит соответствующую модель поведения бандитов девяностых. Те тоже часть "отжатых у коммерсов бабок" жертвовали на храмы, больницы, помощь детям, старикам и прочие добрые дела, а благодарные сограждане частенько выбирали таких бандитов-благотворителей депутатами различных уровней, не испытывая при этом никаких иллюзий относительно того, каким путем их благодетели добывали деньги.
Временно обезопасив себя от повторения массовых протестов, режим может позволить себе выпустить на свободу часть "узников Болотной", ставших живым олицетворением этих протестов. Но вот чего режим не может позволить, так это того, чтобы "коммерсы потеряли страх", ведь в этом случае "крыша" рискует остаться без денег. А деньги эти, как мы видели, нужны не только для того, чтобы покупать себе недвижимость в различных уголках мира, от Манхэттена до Лазурного берега,
но и для того, чтобы покупать лояльность населения. И если денег не будет, то на улицы выйдут уже не столичные "хомячки", а те самые "мужики с Уралвагонзавода",
от лица которых так сладко пел бывший "человек труда", а ныне полпред президента Холманских. В этом случае за стабильность режима никто не даст и ломаного гроша.
Вариант развития событий, при котором бизнес, устав быть "дойной коровой", не получая взамен ни малейших гарантий защиты своей собственности, выйдет из-под контроля, является самым страшным ночным кошмаром режима, его ахиллесовой пятой, его кощеевой смертью. Дабы не допустить претворения этого сценария в реальность, власть готова бесконечно продлевать срок заключения Ходорковского, чтобы его судьба служила каждому российскому предпринимателю напоминанием о том, что его ждет, если он вдруг совершит самое страшное с точки зрения режима преступление: решит, будто именно он, а не "крыша" является настоящим хозяином его бизнеса.
