Говорят, любить режим стало вдруг немодно. По крайней мере, любить публично, с разрыванием рубахи на груди. Что есть, то есть. Но причина не только в его неспособности справиться со своими управленческими обязанностями, о которой в таких случаях обычно упоминают.
Ведь можно взглянуть на этот же самый режим изнутри — глазами тех, кто взялся ему служить и помогать. Разве среди них-то он сейчас в моде? Разве не растет у них ощущение, что вляпались во что-то, для себя совсем не выгодное и явно не предусмотренное тем контрактом, который они молчаливо заключали с властью, поступая к ней на службу?
Начнем с малого, в котором, как в капле, много чего отразилось. С метаний милицейского сержанта Артема Чарухина с его
Скандал еще не закончен, но легко представить, как на него уже сейчас могут смотреть прочие сержанты, которые, естественно, так или иначе примеряют ситуацию на себя. Уж точно безо всякого удовольствия.
Они ведь нанимались на службу совсем не для того, чтобы становиться героями блогосферы, чтобы мучительно раздумывать, отмазывать или не отмазывать начальство на каких-то публичных разбирательствах, да еще и быть при этом готовыми так или иначе жертвовать из-за него собой. Представляя себе будущую службу, они определенно не имели в виду, что власти повадятся ставить их в такое положение.
Назовем это синдромом Данилкина. Уж наверно, идя в судьи, Данилкин желал себе только добра, подумывал о карьере, а то и всеобщем уважении. Неужели он получил то, что для себя проектировал? Теперь ведь, пожалуй, к нему никто и судиться-то не пойдет.
Понятия не имею о внутреннем мире Данилкина и, честно скажу, нисколько им не интересуюсь, но абсолютно уверен, что он ничуть не рад собственному превращению в человека-символа. Подозреваю, он без малейшего оптимизма размышляет о какой-то санкционированной сверху комиссии экспертов, которая будто бы станет анализировать его приговор. И понимает, что в случае чего именно ему и быть первым ответчиком.
А каковы чувства всего корпуса судей по поводу принудительных приключений собрата? Вряд ли это прилив любви и уважения к высшему начальству. Скорее молчаливый упрек: так, мол, не договаривались. И эта мысль посещает сейчас вовсе не одних только судейских, а всю номенклатуру. Потому что буквально у каждого найдется свой повод.
Говорят, что принцип нашей власти — это игра без правил, то есть по прихоти того, кто в данный момент главнее. В первом приближении так оно и есть. Но при этом номенклатурщику приходится всегда ждать, что любая ситуация может быть по команде старших вдруг переведена в самую что ни на есть формальную плоскость, а его самого в эту плоскость без спросу загонят и заставят там играть какую-нибудь дурацкую публичную роль.
Все уже забыли про правдолюбца Хренова, который в путинском телешоу разоблачил ивановскую областную медицину. Но ивановский губернатор Мень, конечно, не забыл.
Организаторы шоу знали заранее, о чем скажет правдолюбец, и заведомо понимали, что правдивая часть его обличений касается вещей общепринятых, а то, что он изображал как специфически ивановские злоупотребления, — как раз и не правдиво. Несмотря на это, Мень вместе со своими медицинскими чиновниками был выставлен на всенародный позор и стал объектом формального разбирательства, которое после довольно продолжительных унижений, в конце концов, его оправдало.
Разумеется, угодничать и лебезить перед правителями — номенклатурный долг. Но это, так сказать, конвенциональные унижения. А тут случились явно неконвенциональные. О них не договаривались. Они не записаны в контракте.
Допустим, Мень незлобив и кротко все перенес. Но таковы ли прочие его коллеги? Популярен ли в их сердцах режим, который так легко выставляет их на посмешище?
И способен ли он остаться популярным в группах духовной своей поддержки, которые всегда готовы на позорные услуги, но терпеть не могут низкооплачиваемых? Пять с половиной лет назад пятьдесят спортсменок, певцов и прочих авторитетов нашей культуры подписали письмо с похвалами первому приговору Ходорковскому — Лебедеву, считая это выгодной обменной операцией: дело понемногу забудется, а начальство своих друзей запомнит. Подписанты-пятидесятники ошиблись дважды: память на друзей у властей оказалась короткой, а вот забыться грязному делу они, мягко говоря, не дают. Столь очевидное невыполнение контракта вызвало сегодня запоздалый, но вполне естественный отток подписей.
Или взять нынешнюю атмосферу вокруг номенклатурной партии
И вот всем тем, кто когда-то по отмашке властей и желая себе добра, повалил в эту партию и в ней засветился, приходится теперь кушать этот слоеный пирог и раздумывать: сольют или не сольют? И все понимают: вполне могут слить, причем запросто.
Наш режим совершенно не пытается вести честную игру даже со своими подчиненными. И наотрез отказывается хоть как-то приноравливаться к тем, кто с ним сотрудничает.
Что и производит в конце концов поворот у них в умах. У винтиков системы падает доверие к ее надежности, прочности и осмысленности. Все чаще она воспринимается как сомнительный партнер, с которым иметь дело себе дороже: все время впутывает в какие-то скандальные истории, заставляет идти против собственных интересов. Система больше не в моде у собственного личного состава. А войти в моду обратно — это примерно такая же задача, что второй раз войти в ту же реку.
Статья опубликована на сайте Газета.Ru
