Неформальный лидер московского СПС Владлен Максимов на прошедшей в мае выборной конференции получил официальный статус председателя. На этот пост претендовал и Андрей Нечаев, бывший министр экономики в правительстве Гайдара. Владлен Максимов победил своего конкурента с большим преимуществом. За него проголосовало в два раза больше партийцев. Таким образом, московское отделение СПС отстояло свое право на проведение самостоятельной политики относительно федерального политсовета партии, поборником которой активно выступал Владлен Максимов.
— Владлен, в каком состоянии находится конфликт с федеральным политсоветом СПС?
— В общем, безусловно, в этом конфликте были неправы обе стороны, но принципиальная позиция московского отделения о сотрудничестве с непарламентской оппозицией нашла достойное понимание в федеральном руководстве партии. Атаки на московское отделение прекратились. Группировка, которая считала, что чем тише будешь сидеть, тем лучше, после поражения на думских выборах сама собой рассосалась. Какие-то люди ушли из партии, какие-то залегли на дно. Они всем говорили, что в Кремле им выдадут "билет в Думу". Какой билет выдали и как, мы все прекрасно знаем.
— По вашему мнению, за этой группой стоял Анатолий Чубайс?
— Мне сложно говорить об Анатолии Борисовиче. Я лично с ним не знаком и не знаю, что он думает. Он имеет отношение к партии постольку-поскольку, редко бывает на съездах. Последний раз появился на съезде после двухлетнего перерыва. До декабря Чубайс числился членом политсовета, но ни разу на нем не появился. Я думаю, он пользуется определенной информацией, хотя неясно, кто до него ее доносит. Есть и другие люди, более понятные, на них, во всяком случае, можно посмотреть, их можно "пощупать". Так, в руководстве федерального политсовета на должности, которую раньше занимал Кириенко, находился Александр Шубин. Этот человек работал и продолжает работать в администрации президента в управлении внутренней политики. На одном из съездов он с трибуны говорил, что гордится своей работой. Мне же кажется, ситуация, когда в оппозиционной партии находятся представители администрации, ни в какие ворота не лезет. Так вот, Шубин совсем недавно исчез, в руководящие органы он не баллотировался.
— Еще один ваш оппонент Леонид Гозман, принимает ли он участие в делах СПС?
— Я не могу ничего о нем сказать, он не участвовал в подготовке конференции, не участвовал в консультациях. Я не видел его давно, но надеюсь, что в его мировоззрении произошли определенные изменения. Трудно было, конечно, себе представить, что Леонид Яковлевич будет участвовать в запрещенном "Марше несогласных". Тогда же в Питере, накануне выборов, во время несанкционированной уличной акции ему сломали руку, он долгое время ходил с гипсовой повязкой. Еще раз понимаешь: мы все после выборов проснулись в другой стране, и по-старому теперь вряд ли получится.
— Какое влияние на подготовку конференции оказал федеральный политсовет?
— Формально после прекращения деятельности руководящих органов московской организации руководство партией в Москве осуществлял федеральной политсовет, но реально он не вмешивался в наши дела. Мы создали независимый неуставной орган — Координационный совет, и весь год он функционировал; ему подчинялся аппарат МГО. Другой вопрос, что в условиях выборов мы старались не разжигать конфликт, хотя в общем правоту свою ощущали. Нашему общему оппоненту — "Единой России" — было бы приятно, если бы мы все разругались, выясняя отношения друг с другом. Поэтому, несмотря на то, что мы считали историю с перерегистрацией странным, неправильным и несправедливым мероприятием, не прописанным в уставе, мы, тем не менее, не педалировали этот конфликт, и с августа он стал затухать. По этому вопросу и федеральное руководство стало давать умеренные комментарии, и мы это оценили. Во время выборной кампании мы сотрудничали с федеральным центром, старались делать все, что могли. А после избирательной кампании выяснять отношения стало совсем смешно. Конференция прошла не сразу, долго велись консультации с федеральным центром, с Никитой Белых, в них принимал участие ответственный секретарь Виктор Некрутенко.
— Сколько членов партии насчитывает сегодня московское отделение СПС?
— 1350 человек, до перерегистрации было 2400. 1000 членов перерегистрацию не прошли. Некоторые не проходили перерегистрацию по принципиальным соображениям. Это живые люди, в том числе среди них и бывшие депутаты Моссовета. Они говорят: "Мы не понимаем, что это такое, мы и так члены партии". Будем смотреть, что с этим делать, будем людей приглашать, разговаривать... После выборов 3 декабря люди пошли в партию, только на прошлом заседании политсовета принято 100 человек. Есть также некое меньшинство в московской организации, которое активно поддерживало мероприятия против своего регионального отделения. Мы не считаем, что они действовали правильно, но сейчас важно договориться со всеми. Необходимо погасить конфликт внутри столичной организации, и я сделаю все возможное, чтобы это осуществить.
— Многие критикуют СПС, считая его политику несамостоятельной, поскольку партия финансируется Чубайсом. Намерено ли партийное руководство изменить эту схему финансирования?
— Финансирование — это вопрос все-таки федеральному руководству. Сейчас обсуждается вопрос по уплате членских взносов, в свое время в "Демократическом выборе России" существовала такая практика. Члены партии вносили в партийную кассу один процент от доходов. Плюс этого подхода заключается в том, что у людей повышается ответственность и понимание того, куда они записались. Минус в том, что членские взносы все же "погоды не делают". Решение на этот счет еще не принято. Конечно, для любой партии очень важно, чтобы финансирование было дифференцированно. Что касается московской организации, то мы всегда были финансово самостоятельными.
— Вы возглавляете еще и предпринимательский профсоюз "Лига свободы". Как позиционирует себя СПС — как партия, защищающая прежде всего интересы малого бизнеса?
— Не только. Но малый бизнес — одна из основных социальных опор партии. Мы считаем очень важным, чтобы менялся климат, в котором находится малый бизнес. Ситуация здесь не устраивает предпринимателей, при Путине она только ухудшилась, не считая, пожалуй, 2000 года. Во многих секторах малого бизнеса стало невозможно открыть предприятие. Предпринимательское сообщество жизненно заинтересовано в либеральных сдвигах. Партия считает, что если малый бизнес займет достойное место в экономике страны, то общество от этого только выиграет: будут созданы новые рабочие места, и сузится круг лиц, которым государство должно помогать. Этот слой занятых людей несет другое понимание свободы и высокий уровень гражданской ответственности. Много мелких хозяев — это сила.
— Подверглись ли каким-то изменениям политические документы партии?
— Сейчас в партии ведется дискуссия, итоги которой будут подводиться в июне на советах партии по федеральным округам. После декабрьских выборов обсуждается следующая тема: в связи с тем, что кардинально поменялась ситуация с выборами — по сути, их больше нет в традиционном понимании — может быть вообще отказаться от такого дорогостоящего устройства, как партия? Я же считаю, да и большинство тоже, что не нужно сворачивать партийные проекты. Но вопрос этот вовсе не риторический. У нас уже и сейчас политические партии живут в условиях варварского законодательства. Планка численности партии, необходимая для регистрации, поднята с 10 до 50 тысяч человек. Сейчас вбрасывается предложение поднять ее до 100 тысяч. Это абсолютно нереально. Численность СПС всего 60 тысяч. И все-таки... мое личное мнение — надо использовать любой шанс, даже если он последний. Например, сейчас задача московского отделения в плане подготовки к выборам в городскую думу сформировать общий список с "Яблоком". Идея идти не двумя, а одним списком, на мой взгляд, правильная. Такой опыт у нас есть, и он был успешен.
— После всего вы думаете, что в выборах имеет смысл участвовать?
— Пока существует партия — она должна участвовать в выборах. Если не участвовать, то и фальсификаций не будет. Фальсификации производят очень сильное впечатление на граждан, они разоблачают режим.
— Возможно, вы питаете надежды на либерализацию режима при Медведеве?
— Мне, к сожалению, не верится, что ситуация изменится. Суть в том, что Медведев и Путин не вполне самостоятельные фигуры. Общая картина определяется огромной массой чиновников, и любое движение в сторону задевает их интересы. И, в частности, малый бизнес не ждут радужные перспективы. Дело в том, что большинство чиновников имеет свой бизнес, они, как известно, не живут на зарплату. Малый бизнес конкурирует с этим чиновничьим бизнесом. Взятки многие уже не берут, потому что зачем им кормить конкурентов. Они находятся в неравных условиях. Один, устраивая вакханалию с проверками, выигрывает, другой — платит и имеет проблемы вплоть до прикрытия бизнеса. Чиновник также имеет эксклюзив по помещениям, и это еще больше перекашивает ситуацию. Возможно, Медведев искренне хочет ее выправить, но он неизбежно наткнется на интересы бюрократии: от мелких городских чиновников до самого верха. Другой мощной силы, на которую он может опереться, у него нет. Так что все высшее руководство страны является заложником полуторамиллионного бюрократического класса, не заинтересованного в изменениях. В целом же Медведев мне внешне более симпатичен, он человек несколько иной культуры, нежели Путин, это заметно и внешне.
— Известны ли вам конкретные факты связи московского чиновничества с бизнесом?
— Доказать это не так-то просто, но есть вещи общеизвестные. Ярчайший пример: супруга Лужкова Батурина имеет строительную компанию, которая постоянно выигрывает городские конкурсы. Это уже о многом говорит. Я интересовался западным опытом, хотя там чиновники могут иметь свой бизнес, там такой вариант исключен.
— Сотрудничество вашей партии с "Яблоком" укрепляется?
— Наверное, это все же епархия федерального политсовета, но мы, конечно, тоже имеем свое мнение. В 2005 году мы шли на выборы под брендом "Яблоко", потому что объективно оно имело лучший результат по Москве на парламентских выборах за два года до этого. Сейчас нет каких-то неоспоримых оснований для копирования этой конструкции. Будем садиться, разговаривать: не может быть, чтобы мы все вместе не нашли выход. Кроме того, блоки запретили, и какую конструкцию использовать — будем думать. Отдельно надо сказать, что мы в Москве возлагаем надежды на начавшийся процесс объединения демократических сил. В апреле прошла демократическая конференция, в которой мы участвовали, а осенью состоится съезд.
— Что станет результатом этого процесса: создание новой объединенной демократической партии?
— В более отдаленной перспективе, пока лишь формируется движение. Сейчас не время демократов. В этом мы отдаем себе отчет, но в истории часто такое бывало, что ситуация может поменяться в любой момент, и мы должны быть к этому готовы. Мы должны постараться создать структуры движения во главе с признанными лидерами, которые не ставят свои амбиции выше интересов дела. Переговоры начались неплохо, чем ниже ранг организации, тем проще договариваться, мы люди неамбициозные.
— Как будут выстраиваться отношения с другими оппозиционными силами?
— Вопрос этот непростой, лично я принимаю для себя решение в каждом конкретном случае. Например, мы проводили с коммунистами общее мероприятие "Марш за добровольную армию". В нем участвовала, в частности, "Трудовая Россия" Виктора Анпилова. Это, конечно, несколько странно — ведь для них "золотой век" остался в СССР, а там, как известно, была призывная армия, я и сам два года служил. Но мы никогда не задаем лишних вопросов: пришли люди на демократическую акцию — хорошо. Не вижу ничего плохого в том, чтобы под общими демократическими требованиями выступить с кем-то еще. Но нужно, конечно, смотреть, как люди себя ведут. Если они не делают скидок на то, что вокруг люди других убеждений, то с такими не стоит ничего проводить. И о некоторых мероприятиях с левыми я пожалел, это правда.
— Какое у вас впечатление от участия в "Маршах несогласных"?
— Я был на нескольких "Маршах" в 2007 году. В целом не разочаровался, но у меня есть вопросы к лимоновцам. Какие-то вещи я определенно не готов слышать на митинге. Пришел на митинг, пусть и оппозиционный, с людьми других убеждений — будь добр вдвойне следить за тем, что ты говоришь. Об этом Шендерович говорил, помнится, на апрельском "Марше". Так что участие в "Маршах" — вопрос сложный, многое зависит от нюансов.
— Как принимаются в партии решения, когда вы берете на себя смелость?
— По-разному. Иногда федеральный политсовет принимает решение и доводит его до отделений, иногда отдается на наше усмотрение. В таких случаях мы должны обсуждать каждый конкретный случай и действовать осмотрительно: у московского СПС своя легко узнаваемая символика. Есть группировки хуже власти, и мы не со всеми готовы объединяться. Например, убежден, что для России очень опасен махровый национализм. С крайними националистами мы всегда шли врозь, и я не верю, что с ними можно эффективно объединяться.
— Не кажется ли вам, что националистическое движение "расцвело" благодаря власти?
— Да, власть дергает за все возможные веревочки. Власть и бюрократию ругает. Но, думаю, она побаивается апеллировать к настоящим националистам. Я говорю о тех, кто явно радикальнее самой власти. А так, покричать про Крым – ну да…
— Как вы относитесь к призывам внутри СПС разобраться с теми, кто участвовал в Национальной ассамблее?
— Я сам не участвовал, поскольку находился за пределами Москвы. Федеральный политсовет не запрещал региональным структурам участвовать, а там никаких решений не принималось. Что касается призывов расправиться, то это все та же группа представителей меньшинства, которая раньше призывала расправиться с московским отделением. Это все те же самые люди. Они продолжают писать письма федеральному руководству, которое, по всей видимости, от них устало. Их угрозы не прийти на конференцию не подействовали, она состоялась и без них.
— Как вы сами к этому проекту относитесь?
— Я плотно не общался с людьми, которые были на Национальной ассамблее, но плохих отзывов я не слышал. Есть активные сторонники этой идеи, и мы обязаны с ними считаться.
Вы можете оставить свои комментарии здесь
