Михаил Ходорковский через своих адвокатов обратился с ходатайством об условно-досрочном освобождении. И, судя по его словам "я осознаю, что вправе при необходимости обратиться непосредственно прямо к президенту нашей страны, однако, уважая действующий закон и институт судебной власти как одну из конституционных основ общества и государства, считаю необходимым прежде всего использовать судебный порядок реализации всех предоставленных мне этим законом прав и возможностей для облегчения моего нынешнего положения", - возможно, что получив отказ суда в УДО, Ходорковский обратится к Дмитрию Медведеву с просьбой о помиловании.
То есть, "политзаключенный № 1" в сегодняшней России вполне может поставить вопрос именно о том, что обсуждалось на Всероссийском гражданском конгрессе в Зеленогорске, разделив участников на две оппонирующие группы: может ли политзаключенный просить о помиловании, тем самым, в глазах общественного мнения, признавая свою вину, и не означает ли это с его стороны признания легитимности власти?
Скажу сразу: в этом споре я – на стороне правозащитников, а не Андрея Илларионова.
То, что вопрос об условно-досрочном освобождении Ходорковского будет поставлен, я предполагал достаточно давно. Как и то, что со сменой "первого лица" государства, – пусть и формальной, – не будет непреодолимых препятствий для того, чтобы Ходорковский задумался о помиловании.
В конце концов, то, о чем сегодня публично заявили его адвокаты, нетрудно было предположить и раньше: отношение Ходорковского к Медведеву серьезно отличается от его отношения к Путину. И при всем своеобразии своей политической биографии, и при всем том, что Медведев никогда не вымолвил ни слова в защиту Ходорковского, нынешний президент не был среди тех, кто инициировал "дело ЮКОСа", и среди тех, кто активно участвовал в его реализации. Во всяком случае, его имени в "списке Геращенко" не значится. К Путину читинский узник не обратился бы никогда. К Медведеву – обратиться может. И тут предвижу большие споры…
Допустимость обращения Ходорковского в суд с целью УДО пока не подвергается сомнению. Хотя и здесь вполне могут раздаться голоса о том, что негоже, мол, обращаться к "нелегитимной власти". Ведь понятно же, что де-факто, вовсе не в суде будут решать, освобождать Михаила Борисовича досрочно или не освобождать (и тем более, что даже если суд и решит этот вопрос, Ходорковский может остаться под стражей в рамках нового, – еще более абсурдного, – уголовного дела, по которому он, якобы, сам у себя украл втрое больше, чем у него было). А значит, обращение за УДО де-факто является обращением к первому лицу. Или ко второму, которое еще недавно было первым – как знать, какое из них сегодня имеет определяющее влияние на судебную систему?
Ну, а если Ходорковский попросит о помиловании, то шквал критики в его адрес нетрудно предвидеть. Собственно, все уже прозвучало из уст таких несгибаемых борцов за оппозиционное дело, как Илларионов. Логика противников просьб о помиловании такова (цитирую статью Юлии Галяминой на сайте Каспаров.Ru): "Могут ли люди просить о помиловании у тех, кого они считают узурпаторами права казнить и миловать? Могут, но это, по неумолимым логическим и лингвистическим законам будет означать отказ от своего мнения о том, что власть нелегитимна".
И ничего, что Андрей Николаевич у этой самой "нелегитимной власти" шесть лет состоял на службе, получая зарплату. И не в какой-нибудь занюханной государственной конторе, а совсем на другом посту: советника президента. Или тогда он считал эту власть легитимной?
Данная толчка зрения, заметим, распространена и среди многих других сегодняшних "непримиримых", которые вчера были куда более примиримыми. Например, примиримыми с президентом Борисом Ельциным, который уж точно был узурпатором! Ведь если Владимир Путин пришел к власти (как и Дмитрий Медведев) на нечестных и несвободных выборах, то Борис Ельцин организовал государственный переворот 1993 года, во время которого был законно отрешен от власти – и незаконно ее сохранил. Но многие ли из нынешних яростных критиков режима объявляли власть Ельцина "нелегитимной"?
Во-первых, никаким "признанием вины" со стороны Ходорковского не будет обращение за помилованием. И это вовсе не "лингвистический" вопрос. Возражу Юлии Галяминой, полагающей, что "вывод этот будет основан и на мнении юристов, комментирующих соответствующие положения о помиловании, и на сложившейся практике, и главное — на здравом смысле и элементарном знании родного языка".
Разве мало было юристов, которые заявляли о виновности Ходорковского? Толпы (и все, как на подбор, государственники и патриоты). Но есть и другие юристы – способные объяснить, что из закона никоим образом не вытекает признание своей вины тем, кто просит о помиловании. Что до "сложившейся практики" – так она совершенно разная: кто-то из обращавшихся за помилованием свою вину признает, кто-то – не признает. Решение президента от этого совершенно не зависит (и комиссии по помилованию, изучением работы которых мне пришлось недавно заниматься, это обстоятельство вообще не берут в расчет). Другое дело – что во время президентства Путина число помилований резко сократилось…
Наконец, о "здравом смысле и знании родного языка": помилование есть не что иное, как облегчение участи осужденного, полное или частичное освобождение его от наказания. Это – один из предусмотренных законом способов досрочного освобождения. И никакой "здравый смысл" вовсе не предполагает признание вины тем, кто просит о помиловании. Зададим вопрос: а обращение в кассационную инстанцию с обжалованием приговора признания вины не предполагает? Нет? Но в чем разница?
И в том, и в другом случае гражданин считает приговор несправедливым, но использует разные способы для освобождения от несправедливого наказания. Будут считать, что Ходорковский, если просит о помиловании, то, значит, соглашается со своей виновностью? Но так будут считать лишь те, кто и так считает его виноватым. А тем, кто виноватым его не считает, и в голову не придет сделать такой вывод…
А теперь еще раз, о "нелегитимности власти". Эти разговоры – крайне популярные в последнее время у радикальной оппозиции – давно пора прекратить, как бессмысленные и вредные.
Легитимная власть (мне уже приходилось это объяснять) – это власть, которую граждане признают таковой. При этом они могут сколько угодно считать, что эта власть плохая, лживая, преступная, избрана на нечестных выборах, не отражающая мнения населения и так далее. Но она существует – и принимает решения, обязательные для выполнения гражданами.
Может быть, советская власть была избрана на честных выборах? Может быть, она была не лживая и не преступная? Но она была – и когда-то, когда в начале 90-х годов некоторые граждане особенно громко кричали о "нелегитимной власти КПСС", мне приходилось отвечать: замечательно! Тогда сдайте назад квартиры, которые получили от этой незаконной власти, аттестаты зрелости, дипломы о высшем образовании и ученых степенях, откажитесь от зарплат и пенсий, которые она вам платила, не признавайте любые справки, которые она выдавала и так далее. Если уж не признаете ее – то во всем, а не избирательно!
Сегодня – ровно то же самое. Признает большинство российских граждан Медведева – президентом, Путина – премьером, Матвиенко – питерским губернатором, а Лужкова – мэром Москвы? Признает, как ни противно констатировать этот факт. И я – признаю. Это не значит, что я их сторонник: напротив, я – их последовательный оппонент. Но это значит, что я как российский гражданин должен жить по законам, которые эта власть установила. Я могу критиковать эти законы – но я вынужден их выполнять. И не надо путать признание легитимности власти с сотрудничеством с ней.
Хочется спросить: вы считаете власть нелегитимной – так считайте ее таковой во всем. И тогда не обращайтесь в суд за защитой своих прав (и вообще в любые инстанции не обращайтесь), не обращайтесь за пенсиями или детскими пособиями, не работайте в бюджетной сфере, не пользуйтесь документами, которые вам выдала нелегитимная власть, не платите налоги, которые она установила, не выполняйте ее законы, вплоть до правил дорожного движения, не платите за квартиру по тем правилам, которые она установила…
Абсурд? Бесспорно. Но ничуть не меньший, чем постоянное бравирование тем, что мы, мол, эту власть не признаем и разговаривать нам с ней не о чем, кроме как о ее безоговорочной капитуляции. Такие разговоры – признак слабости оппозиции, а вовсе не ее силы. Как, например, гордый отказ от участия в выборах "по их нечестным правилам".
"Да не участвуйте, нам же только лучше от этого! – ответит вам власть. – Вы сами облегчаете нам задачу, отказываясь ходить на выборы или выставляя списки кандидатов в депутаты Госдумы от "Другой России" (идея Андрея Илларионова)". Это называется "назло маме уши отморожу"…
Последнее. Чем закончится история с УДО для Ходорковского – не знаю. Но если не сработает механизм УДО – надо обращаться за помилованием, реализуя законное право узника, не признающего себя виновным.
Это важно не только потому, что надо использовать все возможности для того, чтобы Михаил Борисович вышел на свободу.
Это важно и потому, что надо поставить президента Медведева перед необходимостью прохождения "теста", перед четким и ясным выбором, не допускающим уклонения от принятия решения.
Если Ходорковский не будет освобожден – можно больше не обсуждать вопрос об "оттепели". И можно не обсуждать, кто в стране главный – президент или премьер. Ну, а если будет – что ж, тогда вопрос остается открытым.
Вы можете оставить свои комментарии здесь